Будущее уже не то, что было раньше. (с) Поль Валери
Есть дни, полные музыкальной тишины и умиротворяющих контрастов.
Весна прячется в тени домов и киосков с мороженным и сигаретами, а лето уже вовсю отплясывает сальсу в ветвях деревьев, на которых робко зеленеет едва пробившаяся листва. Птицы в старом советском дворике погружены в самозабвенное чириканье. Люди взрослые спешат в прохладу подъездов, а детвора наоборот рвется на самый солнцепек. Но постепенно в свои права входит спокойный до неприличия вечер. Это происходит само собой, без особого перехода или перескока.
Я задумчиво смотрю на высотки, выглядыающие из-за низких черепичных домиков, на полет надкрышных бело-серых голубей. Рыжая соня учит этюды и повторяет гаммы, повторяет этюды и учит гаммы. Раз за разом. Чуть сбивчивая пронзительная флейта не разражает, а наоборот до такой степени меня успокаивает, что приходится бороться с подступающей сонливостью...
Чтобы хоть как-то отвлечься, я пододвигаю поближе Сонин ноутбук и неторопливо печатаю: "Есть дни, полные музыкальной тишины и умиротворяющих контрастов..."
Весна прячется в тени домов и киосков с мороженным и сигаретами, а лето уже вовсю отплясывает сальсу в ветвях деревьев, на которых робко зеленеет едва пробившаяся листва. Птицы в старом советском дворике погружены в самозабвенное чириканье. Люди взрослые спешат в прохладу подъездов, а детвора наоборот рвется на самый солнцепек. Но постепенно в свои права входит спокойный до неприличия вечер. Это происходит само собой, без особого перехода или перескока.
Я задумчиво смотрю на высотки, выглядыающие из-за низких черепичных домиков, на полет надкрышных бело-серых голубей. Рыжая соня учит этюды и повторяет гаммы, повторяет этюды и учит гаммы. Раз за разом. Чуть сбивчивая пронзительная флейта не разражает, а наоборот до такой степени меня успокаивает, что приходится бороться с подступающей сонливостью...
Чтобы хоть как-то отвлечься, я пододвигаю поближе Сонин ноутбук и неторопливо печатаю: "Есть дни, полные музыкальной тишины и умиротворяющих контрастов..."