Будущее уже не то, что было раньше. (с) Поль Валери
Перед только что вышедшим из дома человеком сидит на тропинке щенок. Человек смотрит на кобелька сверху вниз, тот на него - снизу вверх. Щенок виляет отдавленным кем-то хвостом и лучится счастьем, любовью и понимаем. Человек вздыхает и перешагивает через бездомную собаку, направляясь по своим делам. Щенок скулит, оборачиваясь, и остаётся сидеть на дорожке, ведущей к пустому дому. У него есть время, можно и подождать.
За неделю до случая в "Седом филине".
читать дальшеДень выдался серым, сырым и на удивление свежим. Каким было утро, я не знаю. Проспал. День рождения господина Подснежи закончился тихой попойкой на двоих, разговором о том, что такое счастье и ночной прогулкой по полупустым улицам Старого города. А город, надо сказать, и в самом деле был старым. Его создали задолго до появления в здешних краях столь примитивных и хрупких существ, какими были и пребудут, наверное, вовеки люди. Homo sapiens sapiens.
Я сделал небольшой глоток порядком остывшего травяного напара. В последнее время меня почему-то потянуло на ромашку и зверобой, залитые кипятком и отстоявшие минут десять на прохладном подоконнике. Госпожа Теплынь как могла вежливо поинтересовалась у меня:
- Не принести ли вам, сударь, чего-нибудь посущественнее этой коричневой жижи?
- Теплынь, милая! У меня вчера была знатная вечеринка с большим количеством пищи и алкоголесодержащих напитков, так что есть я не захочу ещё как минимум неделю, - убито пожаловался я портовой кабатчице. Дородная девушка поджала губы и процедила:
- Какого ж… ты притащился? Ты как-никак - магик, сам сварил себе зелье да хлебал бы в своей берлоге!
- Там это не интересно делать, - мягко и умучено отозвался я, допивая вторую за день кружку лекарственного напитка.
«Перекати-поле» был единственным питейным заведением в Старом городе, которое я с удовольствием посещал чуть ли не каждый день. И дело тут даже не в потрясающих настоях, напарах и зельях, что с мастерством истинного зельевара готовила пышногрудая полугномка Теплынь. И даже не в относительной чистоте и приличии, царившем здесь, благодаря слаженной команде моей подруги детства. Митиль вот и сейчас носится с тряпкой для протирания столов, хотя целый час кабак так и блистает. За этой сгорбленной в три погибели полуэльфийкой-получеловеком, самым высоким, между прочим, существом в «Перекати-поле» маячит полирующий стеклянные кружки невозмутимый кентавр Броня.
Броня - единственный кентавр-бармен да не только в Старом городе. За пределами городских стен о таком тоже не слыхали ни разу. Не удивительно, что почти треть посетителей кабака приходила посмотреть на эдакое чудо. Многие не могли поверить, что «неповоротливая кобылина» (за кобылу даже посетитель со стажем получал от Брони по роже и в лучшем случае кулаком, а не копытом) способна работать в замкнутом пространстве и не бить лошадиным крупом хрупкие бутылки со спиртным. Всегда хотел узнать, какой олух запустил в народ слух, будто кентавры боятся замкнутых пространств и внутри них становятся неуклюжими. Впрочем, этот миф даёт нашим ребятам шанс зарабатывать хорошие деньги, так что пусть живёт. С этим в итоге согласился даже сам Броня.
Стоило Теплыни уйти на кухню, как ко мне подлетела официантка Риру. Меня мысленно перекосило. Терпеть не могу влюбчивых девчонок, выбравших объектом обожания мою скромную персону.
- Ой, господин Мёдлюб! Здрасьте!
- Здравствуй и ты, Риру-чан, - вяло отозвался я, вытряхивая на язык последние горьковатые капли питья. – Сколько сегодня?
- Двести шестьдесят четыре! – радостно выпалила тонкокостная дриада, демонстративно мотая многочисленными косичками. У неё мания, я давно это понял. Боюсь даже предположить, каким будет итог её косичкоплетения. Здешние дриады вообще странные, что не удивительно. Когда их матери и отцы только появились в Калейдоскопе, я был ещё ребёнком и слышал, как взрослые горожане вздыхали: «Эти бедняги не продержатся здесь долго без деревьев и травы. В городе почти ничего не растёт, а то, что растёт, и травой-то не назовёшь». Вот уже два столетия прошло с тех пор, и ничего. Община лесных сестёр растёт в геометрической прогрессии, поражая гостей своими диковинными садами. Именно у дриад местные алхимики и просто зельевары берут большую часть необходимых ингредиентов, чьё качество все больше радует из года в год.
- Как Матушка? – это стандартный вопрос, знак вежливости и уважения. Ответ на него - проявление благосклонности.
- Хвала Великому Древу, живёт и здравствует, - важно отозвалась Риру и тут же просияла.
- Говори уже, - подтолкнул я её. – И гному понятно, что у тебя ко мне какой-то разговор.
- Хей! – сердито крикнула на нас вернувшаяся Теплынь. – Гномов не трогайте, высоколобые задаваки!
- Ладно-ладно, - отмахнулся я. – Так от чего ты так сияешь, девочка?
- Тоже мне старик нашёлся! – хохотнула зеленокожая девушка. – А через неделю Ярмарка! Мы с сёстрами там выступать будем. Мёдлюб, приходите! Посмотрите на нас.
- Если градоначальник не припашет к медикам, обязательно приду, - клятвенно пообещал я. Конечно, припашет. Куда я денусь? Он знает, что мне всегда нужны деньги. Я же знаю, что муниципалитет отправит дежурить в праздничный день в основном шалопаев и выпивох, за которыми нужен глаз да глаз. На Ярмарке может произойти всё, что угодно, и если под рукой не окажется опытного, а главное трезвого медика, будут человеческие и не только человеческие жертвы. На праздник проводов весны я насмотрелся в детстве, так что он меня не привлекал. У меня свои собственные праздники. К тому же, я не люблю большие скопления народа. Одиночкам вроде меня нужен только покой и тишина.
Наверное, зря я об этом подумал.
В этот момент в «Перекати-поле» ввалился заляпанный грязью парень. От него пахло магией и другим миром.
***
- Как тебя звать, незнакомец? – от вопроса Брони веяло каменными спокойствием. У кентавра одни из самых крепких нервов. Я знаю не многих, кто может с ним в этом посоперничать. Молодой иномирец, вошедший в «Перекати-поле», глянул на него с широко открытыми глазами. Сразу видно, подобных Броне существ мальчик никогда не видел.
Значит, не Иларис и не Лайронея. Как в первом, так и во втором Мире кентавры пусть и в небольших количествах, но есть. Слухи рассказывают о небольших стадах на Геобране. Однако мальчишка совсем не напоминает зажатых фанатиков этого человечьего мира. Отпадает и Кань. Стимфалийцы не допускают в свою реальность «презренных людишек». И вообще они никого к себе не допускают. Люблю я этих гордецов! Помню, каких трудов мне стоило выдавить из них допуск к главному Оружейнику их Мира. И как вспомню, так сразу вздрогну. Однако купленный у того крылатого существа (язык не поворачивается назвать стимфа человеком, хоть и надо бы) крис вот уже как век правдой служит мне. Я и сейчас инстинктивно глажу его рукоять, покоящуюся в ножнах на правом боку.
Парень, успевший стать центром всеобщего внимания, пришёл наконец в себя. Он встряхнулся, словно пёс, дёрнувшись всем телом в попытке сбросить наваждение. Нет, малыш, это не сон. Ты не в родном мирке, и вокруг тебя в основном не люди. Я не в счёт – магов людьми сложно назвать, тем более алхимиков. Мне за долгую горемычную жизнь пришлось вкачать в себя столько разнообразной дряни, что вряд ли во всём моём теле осталось хоть что-то нормальное, человеческое.
- Степан, - песик всё-таки заговорил. А я уже начал бояться, что он окажется немым.
- Откуда ты, незнакомец Степан? Что за мир стал твоей колыбелью? – у Брони квадратная морда, нос картошкой и водянистые серые глазки. Однако про это как-то забываешь, когда он начинает говорить. Он у нас до жути велеречивый. Всегда этим в нём восхищался.
- Откуда?.. – Степан старался подыскать нужные слова и разобраться, что значит слово «мир». – Эээ… с Земли.
- Да мы вроде тоже на земле стоим, - встряла глупенькая Риру. На неё тут же шикнула Теплынь:
- Молчи, дурочка! Он про Гею говорил, а не про тот худородный чернозём, что породил на свет такой хилый росток! – дриада аж задохнулась, услышав о себе такое.
- Хватит, дамы! – мне никогда не нравилось слушать перепалки этих двоих. И как не хотел я не вмешиваться, но пришлось. – Вы ещё больше запутаете этого мальчишку. Не стоит.
- Я - не мальчишка! – перебил меня нахальный юнец. Мне оставалось только вскинуть бровь вопросительно:
- Ты знаешь, сильно сомневаюсь, что тебе удалось прожить на свете больше двадцати зим. Если я прав, то ты в три раза младше даже глупышки Риру, - я кивнул в сторону задравшей носик дриады. – Что уж говорить о госпоже Теплыни, о старине Броне или… мне, - ядовито и медленно произнёс я. Люблю тыкать подобных юнцов в мой опыт и разницу в возрасте. Маленькая слабость признанного мастера, тут уж ничего не поделаешь.
- Мёд, ты тоже прекрати! – усмехнулась хорошо знавшая меня полугномка. Она погрозила мне пальцем, подходя к человечку, попавшему в Старый город рядом с её заведением. Теплынь взяла его под руку и словно припадочную девицу осторожно вывела через дверь рядом с кухней к лестнице, ведущей на верх. Там на втором и третьем этажах у неё было несколько редко кому сдающихся комнаток с огромными окнами и не менее огромными кроватями. Размеры кроватей я понять ещё могу. Многие из её постояльцев ворочаются во сне и имеют обыкновение сваливаться с более узких кроваток прямо на пол. Но вот откуда у потомка подземного народа страстная любовь к широченным стеклянным проёмах в стенах, мне знать, видимо, не дано. Говорят, что у всех полукровок свои странности. Стеклянные витражи от пола до потолка в съёмных комнатах Теплыни – лишнее тому подтверждение.
Не знаю, о чём именно говорили эти двое почти два часа к ряду. Могу только догадываться. Теплынь, как я, Броня и молчаливая Митиль сразу поняла, что замарашка, свалившийся на наши головы, из другого мира. Следовательно, кто-то из присутствовавших должен был ввести путешественника меж мирами в курс дела, выведать, через какую дыру он сюда попал. Тех горожан, что подбирали Потерянных, награждали солидным кошелем с деньгами. А если горожанину удавалось отыскать и предоставить новую Дыру… Понятное дело, почему смекалистая Теплынь взяла мальчишку под свою защиту. Своей выгоды дочь кабатчика никогда не упустит. Боги ей в помощь! Замечу, никто из её работников с места не двинулся. А ведь богатыми их не назовёшь! Всё-таки Теплынь умела подбирать персонал. Мне же было до денег, как до лайронейских лун. Вот уж в чём я не нуждался, так это в них.
За эти два часа я успел прогуляться по рынку, сделать несколько заказов на редкие травы иларисским купцам. Те клятвенно пообещали доставить всё мне необходимое меньше, чем за месяц. На обратном пути мою скромную персону вновь потянуло в «Перекати-поле». И откуда это любопытство? Я что иномирцев-потеряшек не видел? Эка невидаль! Да в Кройцвег каждый день по несколько штук новеньких прибывает. Часть из них попадают на Перекрёсток миров более или менее самостоятельно, лишь один или два ненароком вываливаются из своей реальности в здешнее «чистилище». Не всем при этом удаётся сохранить рассудок, но это отдельный разговор. Иногда, кстати, психов в их родных мирах здесь переклинивает так, что в Старый город попадали совершенно нормальные люди, а то и вообще гении. Почти все горожане время от времени задумываются над тем, чего достиг бы город, если бы этих гениев в нём не было. Мало чего, скажу я вам. Города вообще бы не было, уж поверьте мне, грешному, на слово.
***
- Ну? Что интересного? – лениво поинтересовался я у спускавшейся по лестнице подруги. Она повела плечами:
- Говорит, они со старшим братом подрались с какими-то бандитами. Они его чуть не придушили, следы на шее это подтверждают. Потом у бедолаги перед глазами неожиданно всё поплыло, заволокло светящимся туманом… хлопок!.. и он мордой в луже, - активно размахивая руками, пояснила Теплынь. – Броня, рюмку водки мне! Вот значит… Лужа – та, в которую его так удачно впечатало, в квартале от моего «Поля». Щас горло промочу и сразу пойду на неё посмотреть.
- Ясно, - кивнул я. Из скупой информации, предоставленной мне хозяйкой кабака, выходит, что ей вряд ли удастся найти новую дыру в пространстве. Маль… Тьфу, то есть иномирец Степан скорее всего Странник. Любопытно. Давно уже не слышал о Странствующих меж мирами, в смысле, о пополнениях в их рядах. Очень любопытно.
- Кстати, Мёд…
- Нет!
- Ты даже не дослушал меня, - проворчала Теплынь. Я хлопнул её по плечу:
- Дорогая моя, я и так понял, о чём ты хотела поговорить. Нет, мне не нужны слуги. Если хочешь пристроить этого потеряшку, на меня не рассчитывай. К тому же, его могут забрать к себе Перевозчики. Они не упустят ни одного потенциального помощника в их деле.
- Стёпка и слышать не желает ни о чём подобном, - возмутилась женщина.
- Уже Стёпка? Быстро же вы!.. – я лукаво прищурился. От хорошей оплеухи меня уберегла лишь моя быстрая реакция. Теплынь заорала на всю улицу, заставляя прохожих втягивать головы в плечи:
- Да, быстро! И что?!?..
- Успокойся, девочка, - я скрестил руки на груди. Не подходя, впрочем, ближе безопасного. – Рад, что ты наконец завалила мужика в постель и, судя по твоим алым ушам, весьма удачно с ним позабавилась. У тебя давно никого не было. Я уж было начал волноваться, что расставание с тем голубоглазым гномом из Лайронеи далось тебе тяжелее, чем можно было подумать. А этот парень при всём желании не смог бы отказаться от столь… заманчивого предложения со стороны гномихи-спасительницы. Только, ради всех Богов, он же ещё совсем сосунок! Не влюбись в него, сестра.
Вообще-то я редко вспоминаю о своём родстве с Теплынью. Мы двоюродные брат и сестра. Наши матери были сёстрами (моя – старшей) и, что бывает крайне редко, лучшими подругами. Одна из них выскочила замуж за степенного алхимика из древнего рода. Вторая же умудрилась понести от выпивохи-гнома, за которого вскоре после рождения дочки, не особо думая, выскочила. Теплынь старше меня ровно на два года, но почему-то этой разницы мы никогда не чувствовали, общаясь всегда исключительно на равных. К моим десяти годам наша парочка стала окончательно неразлучной и наводила шорох на окрестности, воюя с городской шпаной и лазя по своим и чужим огородам. Мало кто сразу догадывался о нашем близком родстве. Мы с ней пошли в своих отцов, а не в похожих, словно близняшки, сестёр из семьи Сьёрр.
***
На мои слова, полные искренней заботы, Теплынь так тогда ничего и не ответила. Я заглянул к ней на следующее утро, отчасти чтобы проверить, всё ли в порядке, отчасти из-за того, что назначил здесь встречу с Подснежей.
Мимо меня по направлению к рынку прошмыгнула Митиль. Теплынь, стоявшая у барной стойки, бросила ей в след несколько последних наказаний и продолжила беспечный флирт с заезжим гномом. Стало быть, со Степаном у них ничего не вышло. Кто бы сомневался… Тот, между тем, оказался за моим любимым столиком. Придётся сгонять.
- Поздорову, Мёдлюб Осенний! – вскинул на меня свою русую голову нарушитель границ. Я мысленно застонал. Говорил же тебе, Теплынь…
- И ты здрав будь, Странник! – без особо энтузиазма и теплоты в голосе отозвался я. – Это, на будущее мой столик…
- Знаю, - кивнул он. «Кто бы сомневался!»
- Тебя никак ко мне на службу наняться сподобили? – ответом мне, естественно, был второй кивок. Я вздохнул, шепча губами ругательства. Что Теплынь, что Подснежа делали безуспешные попытки найти мне прислугу. До них никак не доходило, что я прекрасно справляюсь со всем один. По-моему, они поспорили на то, кому удастся меня уговорить. Не помню, сколько лет назад это началось. Обо мне ходили легенды и страшилки. При чём, как в среде прислуги, так и среди простых мирных горожан, хе-хе…
- Послушай, мальчик… - начал я угрожающе.
- Дайте мне месяц испытательного срока! – зараза подготовился. Кажется, у меня скрипнули зубы. Я проговорил сквозь них:
- Шёл бы ты… в Перевозчики!
- Они меня забраковали, сказали, что мой дар слишком нестабилен и мал, - ровным голосом отозвался на плохо скрытое оскорбление парень. Его невозмутимость меня отчасти даже порадовала. Если то, что он сказал, правда, то выбор у него и в самом деле невелик. Накопить денег на легальное возвращение обратно домой очень сложно. Легче купить себе два-три дорогих домика в Лавандовом городе – самой дорогой и благоустроенной части Кройцвега.
***
Моё логово было опрятным. В кои-то веки. Вчера на меня накатила очередная жажда уборки. Такое, вообще-то, редко случается. Но вот если всё-таки случилось… Я живу в трёхэтажном домике с пятнадцатью комнатами, по пять на каждом этаже, в подвале - лаборатория. Соответственно, пока не закончу уборку в последней комнате, я не успокоюсь. Вчера на мытьё полов, стирание пыли и сортировку книг в двух библиотеках ушёл почти весь день.
Я был счастлив, даже зверски устав. В оправдание скажу, подобное времяпрепровождение всегда давало отдохнуть моим мозгам. Ни больше, ни меньше.
Степан с хозяйским видом осматривался по сторонам. Я искоса наблюдал за мальчишкой, снимая с себя лёгкое пальто и вешая его на резную деревянную вешалку. На шум вальяжной походочкой вышел, виляя задом, пушистый Нявр. Знаю, странная кличка для животного. Однако мой Нявр сам по себе необычный зверь, и не потому что он мой фамильяр, а потому что химера. Белкокот или котобелка, кому как больше нравится. Моё первое живое и даже жизнеспособное создание.
У моей покойной бабки-алхимика был когда-то полосатый трёхцветный кот Радость. Бабка и кот были неразлучны до самой смерти и как в счастливой сказке умерли в один день. Бабушку эту я не знал, родители сбежали, от неё едва поженились, и не вспоминали до самой её смерти. Хоть на панихиду пришли, и то достижение. Так что бабушку Темьяну я в первый и последний раз увидел в гробу. А потом в саду наткнулся на пушистую шкурку, оказавшуюся дохлым котом. И стало мне интересно. Людей воскрешать запрещалось и запрещалось давно, а вот о животных я ничего тогда не слышал (и слава Тьме!). Когда родители пришли забрать меня домой, в саду меня они так и не нашли. Отец поднял всеобщую тревогу. А я в это время своим ходом вернулся домой, пробрался в отцовскую лабораторию и стащил тушку лесной белки, противно вонявшую формалином и нужную для каких-то непонятных мне тогдашнему опытов.
Под вечер родители вернулись домой, серые и отчаявшиеся. Они застали меня в детской, играющего со странным рыже-коричневым существом. У существа были кошачьи полоски на спине, белое и черное пятно, поделившие между собой морду ровно на две половинки. Закруглённые кошачьи усы на наглой мордочке, разноцветные глаза, чёрный и синий, и пушистый беличий хвост нравились мне больше всего. Первым делом родители меня выпороли (и правильно сделали), потом, успокоившись, спросили, как зовут тварюшку и чем я думал, её создавая. На второй вопрос я им так и не ответил, а зверя назвал Нявром. Это первое, что пришло мне в голову.
Нявр признавал только меня. Даже Теплынь и Подснежа старались держаться от его когтей и зубов подальше. В общем, мой фамильяр был лучшим фамильяром на свете!
Нявр подошёл к Степану и сладко потянулся, оттопыривая назад и вверх свой мягкий зад, а заодно позволяя получше рассмотреть свои когти и клыки. Он, надо заметить пока помню, в два раза больше любой лисы или кота. Псы обходят его стороной, стараясь не попадаться на глаза.
- Ого! Какой огромный, - восхищается Степан наклоняясь. Он хочет потрепать Нявра по холке. Это была его ошибка номер один. Нявр не любит, когда его гладят по чему-либо, кроме живота. Его нелюбовь подтверждает неуловимо быстрое движение и хруст костей. К чести Степана надо сказать, что он не завизжал и не заорал, когда моя милая киска раздробила ему кисть. Парень только охнул, стоило Нявру его отпустить. Я горько вздохнул:
- Нявр, из-за тебя придётся опять лечить руку новой прислуге! У меня скоро кончатся все редкие травы только из-за твоей вспыльчивости, - Нявр, успевший запрыгнуть ко мне на руки, угодливо потёрся сначала в левую, а потом и в мою правую щёку. Я поудобнее устроил довольного выходкой котяру у себя на плече. Хвост утробно урчавшего Нявра лениво скользил из стороны в сторону по моему животу, передние лапы вцепились для верности в мою спину. – Не стой столбом, иди за мной.
Я отвёл иномирца в одну из двух комнат для прислуги и оставил там сидеть. Затем отправился на кухню, где хранил одну из аптечек, самую старую, ещё отцовскую. Почуяв, куда мы направляемся, Нявр заурчал ещё пронзительнее и громче. И это с его-то басом, которому завидовали многие куряги!
- В твои обязанности входит мытьё полов, стирка. Пыль с вещей стирает зачарованная метёлка, потом её покажу. Готовлю я сам, в это дело даже не суйся, всё равно не сможешь угодить. Я весьма привередлив в том, что касается еды, - всё это я говорил Степану уже по возвращению. Он сидел, угрюмо слушая и искоса поглядывая на Нявра так, словно тот предал его. – В мои лаборатории не суйся, это опасно для жизни. Лекарь из меня, по правде, средненький. Но я специалист по всяческой отраве, так что мне проще убить, чем вылечить.
Я криво ухмыльнулся. Его это ничуть не тронуло. Странно, обычно почти всех пробирает и передёргивает. Мне всегда было непонятно, почему при необходимости, люди способны ужиться даже с потенциальными или явными мясниками-психопатами и оставаться вполне спокойными, а вот когда они в тех условиях оказываются рядом с тем, кто способен составить даже простейший яд, их передёргивает. Им хочется оказаться от него подальше. Или только мне везло на таких личностей?
***
За неделю до случая в "Седом филине".
читать дальшеДень выдался серым, сырым и на удивление свежим. Каким было утро, я не знаю. Проспал. День рождения господина Подснежи закончился тихой попойкой на двоих, разговором о том, что такое счастье и ночной прогулкой по полупустым улицам Старого города. А город, надо сказать, и в самом деле был старым. Его создали задолго до появления в здешних краях столь примитивных и хрупких существ, какими были и пребудут, наверное, вовеки люди. Homo sapiens sapiens.
Я сделал небольшой глоток порядком остывшего травяного напара. В последнее время меня почему-то потянуло на ромашку и зверобой, залитые кипятком и отстоявшие минут десять на прохладном подоконнике. Госпожа Теплынь как могла вежливо поинтересовалась у меня:
- Не принести ли вам, сударь, чего-нибудь посущественнее этой коричневой жижи?
- Теплынь, милая! У меня вчера была знатная вечеринка с большим количеством пищи и алкоголесодержащих напитков, так что есть я не захочу ещё как минимум неделю, - убито пожаловался я портовой кабатчице. Дородная девушка поджала губы и процедила:
- Какого ж… ты притащился? Ты как-никак - магик, сам сварил себе зелье да хлебал бы в своей берлоге!
- Там это не интересно делать, - мягко и умучено отозвался я, допивая вторую за день кружку лекарственного напитка.
«Перекати-поле» был единственным питейным заведением в Старом городе, которое я с удовольствием посещал чуть ли не каждый день. И дело тут даже не в потрясающих настоях, напарах и зельях, что с мастерством истинного зельевара готовила пышногрудая полугномка Теплынь. И даже не в относительной чистоте и приличии, царившем здесь, благодаря слаженной команде моей подруги детства. Митиль вот и сейчас носится с тряпкой для протирания столов, хотя целый час кабак так и блистает. За этой сгорбленной в три погибели полуэльфийкой-получеловеком, самым высоким, между прочим, существом в «Перекати-поле» маячит полирующий стеклянные кружки невозмутимый кентавр Броня.
Броня - единственный кентавр-бармен да не только в Старом городе. За пределами городских стен о таком тоже не слыхали ни разу. Не удивительно, что почти треть посетителей кабака приходила посмотреть на эдакое чудо. Многие не могли поверить, что «неповоротливая кобылина» (за кобылу даже посетитель со стажем получал от Брони по роже и в лучшем случае кулаком, а не копытом) способна работать в замкнутом пространстве и не бить лошадиным крупом хрупкие бутылки со спиртным. Всегда хотел узнать, какой олух запустил в народ слух, будто кентавры боятся замкнутых пространств и внутри них становятся неуклюжими. Впрочем, этот миф даёт нашим ребятам шанс зарабатывать хорошие деньги, так что пусть живёт. С этим в итоге согласился даже сам Броня.
Стоило Теплыни уйти на кухню, как ко мне подлетела официантка Риру. Меня мысленно перекосило. Терпеть не могу влюбчивых девчонок, выбравших объектом обожания мою скромную персону.
- Ой, господин Мёдлюб! Здрасьте!
- Здравствуй и ты, Риру-чан, - вяло отозвался я, вытряхивая на язык последние горьковатые капли питья. – Сколько сегодня?
- Двести шестьдесят четыре! – радостно выпалила тонкокостная дриада, демонстративно мотая многочисленными косичками. У неё мания, я давно это понял. Боюсь даже предположить, каким будет итог её косичкоплетения. Здешние дриады вообще странные, что не удивительно. Когда их матери и отцы только появились в Калейдоскопе, я был ещё ребёнком и слышал, как взрослые горожане вздыхали: «Эти бедняги не продержатся здесь долго без деревьев и травы. В городе почти ничего не растёт, а то, что растёт, и травой-то не назовёшь». Вот уже два столетия прошло с тех пор, и ничего. Община лесных сестёр растёт в геометрической прогрессии, поражая гостей своими диковинными садами. Именно у дриад местные алхимики и просто зельевары берут большую часть необходимых ингредиентов, чьё качество все больше радует из года в год.
- Как Матушка? – это стандартный вопрос, знак вежливости и уважения. Ответ на него - проявление благосклонности.
- Хвала Великому Древу, живёт и здравствует, - важно отозвалась Риру и тут же просияла.
- Говори уже, - подтолкнул я её. – И гному понятно, что у тебя ко мне какой-то разговор.
- Хей! – сердито крикнула на нас вернувшаяся Теплынь. – Гномов не трогайте, высоколобые задаваки!
- Ладно-ладно, - отмахнулся я. – Так от чего ты так сияешь, девочка?
- Тоже мне старик нашёлся! – хохотнула зеленокожая девушка. – А через неделю Ярмарка! Мы с сёстрами там выступать будем. Мёдлюб, приходите! Посмотрите на нас.
- Если градоначальник не припашет к медикам, обязательно приду, - клятвенно пообещал я. Конечно, припашет. Куда я денусь? Он знает, что мне всегда нужны деньги. Я же знаю, что муниципалитет отправит дежурить в праздничный день в основном шалопаев и выпивох, за которыми нужен глаз да глаз. На Ярмарке может произойти всё, что угодно, и если под рукой не окажется опытного, а главное трезвого медика, будут человеческие и не только человеческие жертвы. На праздник проводов весны я насмотрелся в детстве, так что он меня не привлекал. У меня свои собственные праздники. К тому же, я не люблю большие скопления народа. Одиночкам вроде меня нужен только покой и тишина.
Наверное, зря я об этом подумал.
В этот момент в «Перекати-поле» ввалился заляпанный грязью парень. От него пахло магией и другим миром.
***
- Как тебя звать, незнакомец? – от вопроса Брони веяло каменными спокойствием. У кентавра одни из самых крепких нервов. Я знаю не многих, кто может с ним в этом посоперничать. Молодой иномирец, вошедший в «Перекати-поле», глянул на него с широко открытыми глазами. Сразу видно, подобных Броне существ мальчик никогда не видел.
Значит, не Иларис и не Лайронея. Как в первом, так и во втором Мире кентавры пусть и в небольших количествах, но есть. Слухи рассказывают о небольших стадах на Геобране. Однако мальчишка совсем не напоминает зажатых фанатиков этого человечьего мира. Отпадает и Кань. Стимфалийцы не допускают в свою реальность «презренных людишек». И вообще они никого к себе не допускают. Люблю я этих гордецов! Помню, каких трудов мне стоило выдавить из них допуск к главному Оружейнику их Мира. И как вспомню, так сразу вздрогну. Однако купленный у того крылатого существа (язык не поворачивается назвать стимфа человеком, хоть и надо бы) крис вот уже как век правдой служит мне. Я и сейчас инстинктивно глажу его рукоять, покоящуюся в ножнах на правом боку.
Парень, успевший стать центром всеобщего внимания, пришёл наконец в себя. Он встряхнулся, словно пёс, дёрнувшись всем телом в попытке сбросить наваждение. Нет, малыш, это не сон. Ты не в родном мирке, и вокруг тебя в основном не люди. Я не в счёт – магов людьми сложно назвать, тем более алхимиков. Мне за долгую горемычную жизнь пришлось вкачать в себя столько разнообразной дряни, что вряд ли во всём моём теле осталось хоть что-то нормальное, человеческое.
- Степан, - песик всё-таки заговорил. А я уже начал бояться, что он окажется немым.
- Откуда ты, незнакомец Степан? Что за мир стал твоей колыбелью? – у Брони квадратная морда, нос картошкой и водянистые серые глазки. Однако про это как-то забываешь, когда он начинает говорить. Он у нас до жути велеречивый. Всегда этим в нём восхищался.
- Откуда?.. – Степан старался подыскать нужные слова и разобраться, что значит слово «мир». – Эээ… с Земли.
- Да мы вроде тоже на земле стоим, - встряла глупенькая Риру. На неё тут же шикнула Теплынь:
- Молчи, дурочка! Он про Гею говорил, а не про тот худородный чернозём, что породил на свет такой хилый росток! – дриада аж задохнулась, услышав о себе такое.
- Хватит, дамы! – мне никогда не нравилось слушать перепалки этих двоих. И как не хотел я не вмешиваться, но пришлось. – Вы ещё больше запутаете этого мальчишку. Не стоит.
- Я - не мальчишка! – перебил меня нахальный юнец. Мне оставалось только вскинуть бровь вопросительно:
- Ты знаешь, сильно сомневаюсь, что тебе удалось прожить на свете больше двадцати зим. Если я прав, то ты в три раза младше даже глупышки Риру, - я кивнул в сторону задравшей носик дриады. – Что уж говорить о госпоже Теплыни, о старине Броне или… мне, - ядовито и медленно произнёс я. Люблю тыкать подобных юнцов в мой опыт и разницу в возрасте. Маленькая слабость признанного мастера, тут уж ничего не поделаешь.
- Мёд, ты тоже прекрати! – усмехнулась хорошо знавшая меня полугномка. Она погрозила мне пальцем, подходя к человечку, попавшему в Старый город рядом с её заведением. Теплынь взяла его под руку и словно припадочную девицу осторожно вывела через дверь рядом с кухней к лестнице, ведущей на верх. Там на втором и третьем этажах у неё было несколько редко кому сдающихся комнаток с огромными окнами и не менее огромными кроватями. Размеры кроватей я понять ещё могу. Многие из её постояльцев ворочаются во сне и имеют обыкновение сваливаться с более узких кроваток прямо на пол. Но вот откуда у потомка подземного народа страстная любовь к широченным стеклянным проёмах в стенах, мне знать, видимо, не дано. Говорят, что у всех полукровок свои странности. Стеклянные витражи от пола до потолка в съёмных комнатах Теплыни – лишнее тому подтверждение.
Не знаю, о чём именно говорили эти двое почти два часа к ряду. Могу только догадываться. Теплынь, как я, Броня и молчаливая Митиль сразу поняла, что замарашка, свалившийся на наши головы, из другого мира. Следовательно, кто-то из присутствовавших должен был ввести путешественника меж мирами в курс дела, выведать, через какую дыру он сюда попал. Тех горожан, что подбирали Потерянных, награждали солидным кошелем с деньгами. А если горожанину удавалось отыскать и предоставить новую Дыру… Понятное дело, почему смекалистая Теплынь взяла мальчишку под свою защиту. Своей выгоды дочь кабатчика никогда не упустит. Боги ей в помощь! Замечу, никто из её работников с места не двинулся. А ведь богатыми их не назовёшь! Всё-таки Теплынь умела подбирать персонал. Мне же было до денег, как до лайронейских лун. Вот уж в чём я не нуждался, так это в них.
За эти два часа я успел прогуляться по рынку, сделать несколько заказов на редкие травы иларисским купцам. Те клятвенно пообещали доставить всё мне необходимое меньше, чем за месяц. На обратном пути мою скромную персону вновь потянуло в «Перекати-поле». И откуда это любопытство? Я что иномирцев-потеряшек не видел? Эка невидаль! Да в Кройцвег каждый день по несколько штук новеньких прибывает. Часть из них попадают на Перекрёсток миров более или менее самостоятельно, лишь один или два ненароком вываливаются из своей реальности в здешнее «чистилище». Не всем при этом удаётся сохранить рассудок, но это отдельный разговор. Иногда, кстати, психов в их родных мирах здесь переклинивает так, что в Старый город попадали совершенно нормальные люди, а то и вообще гении. Почти все горожане время от времени задумываются над тем, чего достиг бы город, если бы этих гениев в нём не было. Мало чего, скажу я вам. Города вообще бы не было, уж поверьте мне, грешному, на слово.
***
- Ну? Что интересного? – лениво поинтересовался я у спускавшейся по лестнице подруги. Она повела плечами:
- Говорит, они со старшим братом подрались с какими-то бандитами. Они его чуть не придушили, следы на шее это подтверждают. Потом у бедолаги перед глазами неожиданно всё поплыло, заволокло светящимся туманом… хлопок!.. и он мордой в луже, - активно размахивая руками, пояснила Теплынь. – Броня, рюмку водки мне! Вот значит… Лужа – та, в которую его так удачно впечатало, в квартале от моего «Поля». Щас горло промочу и сразу пойду на неё посмотреть.
- Ясно, - кивнул я. Из скупой информации, предоставленной мне хозяйкой кабака, выходит, что ей вряд ли удастся найти новую дыру в пространстве. Маль… Тьфу, то есть иномирец Степан скорее всего Странник. Любопытно. Давно уже не слышал о Странствующих меж мирами, в смысле, о пополнениях в их рядах. Очень любопытно.
- Кстати, Мёд…
- Нет!
- Ты даже не дослушал меня, - проворчала Теплынь. Я хлопнул её по плечу:
- Дорогая моя, я и так понял, о чём ты хотела поговорить. Нет, мне не нужны слуги. Если хочешь пристроить этого потеряшку, на меня не рассчитывай. К тому же, его могут забрать к себе Перевозчики. Они не упустят ни одного потенциального помощника в их деле.
- Стёпка и слышать не желает ни о чём подобном, - возмутилась женщина.
- Уже Стёпка? Быстро же вы!.. – я лукаво прищурился. От хорошей оплеухи меня уберегла лишь моя быстрая реакция. Теплынь заорала на всю улицу, заставляя прохожих втягивать головы в плечи:
- Да, быстро! И что?!?..
- Успокойся, девочка, - я скрестил руки на груди. Не подходя, впрочем, ближе безопасного. – Рад, что ты наконец завалила мужика в постель и, судя по твоим алым ушам, весьма удачно с ним позабавилась. У тебя давно никого не было. Я уж было начал волноваться, что расставание с тем голубоглазым гномом из Лайронеи далось тебе тяжелее, чем можно было подумать. А этот парень при всём желании не смог бы отказаться от столь… заманчивого предложения со стороны гномихи-спасительницы. Только, ради всех Богов, он же ещё совсем сосунок! Не влюбись в него, сестра.
Вообще-то я редко вспоминаю о своём родстве с Теплынью. Мы двоюродные брат и сестра. Наши матери были сёстрами (моя – старшей) и, что бывает крайне редко, лучшими подругами. Одна из них выскочила замуж за степенного алхимика из древнего рода. Вторая же умудрилась понести от выпивохи-гнома, за которого вскоре после рождения дочки, не особо думая, выскочила. Теплынь старше меня ровно на два года, но почему-то этой разницы мы никогда не чувствовали, общаясь всегда исключительно на равных. К моим десяти годам наша парочка стала окончательно неразлучной и наводила шорох на окрестности, воюя с городской шпаной и лазя по своим и чужим огородам. Мало кто сразу догадывался о нашем близком родстве. Мы с ней пошли в своих отцов, а не в похожих, словно близняшки, сестёр из семьи Сьёрр.
***
На мои слова, полные искренней заботы, Теплынь так тогда ничего и не ответила. Я заглянул к ней на следующее утро, отчасти чтобы проверить, всё ли в порядке, отчасти из-за того, что назначил здесь встречу с Подснежей.
Мимо меня по направлению к рынку прошмыгнула Митиль. Теплынь, стоявшая у барной стойки, бросила ей в след несколько последних наказаний и продолжила беспечный флирт с заезжим гномом. Стало быть, со Степаном у них ничего не вышло. Кто бы сомневался… Тот, между тем, оказался за моим любимым столиком. Придётся сгонять.
- Поздорову, Мёдлюб Осенний! – вскинул на меня свою русую голову нарушитель границ. Я мысленно застонал. Говорил же тебе, Теплынь…
- И ты здрав будь, Странник! – без особо энтузиазма и теплоты в голосе отозвался я. – Это, на будущее мой столик…
- Знаю, - кивнул он. «Кто бы сомневался!»
- Тебя никак ко мне на службу наняться сподобили? – ответом мне, естественно, был второй кивок. Я вздохнул, шепча губами ругательства. Что Теплынь, что Подснежа делали безуспешные попытки найти мне прислугу. До них никак не доходило, что я прекрасно справляюсь со всем один. По-моему, они поспорили на то, кому удастся меня уговорить. Не помню, сколько лет назад это началось. Обо мне ходили легенды и страшилки. При чём, как в среде прислуги, так и среди простых мирных горожан, хе-хе…
- Послушай, мальчик… - начал я угрожающе.
- Дайте мне месяц испытательного срока! – зараза подготовился. Кажется, у меня скрипнули зубы. Я проговорил сквозь них:
- Шёл бы ты… в Перевозчики!
- Они меня забраковали, сказали, что мой дар слишком нестабилен и мал, - ровным голосом отозвался на плохо скрытое оскорбление парень. Его невозмутимость меня отчасти даже порадовала. Если то, что он сказал, правда, то выбор у него и в самом деле невелик. Накопить денег на легальное возвращение обратно домой очень сложно. Легче купить себе два-три дорогих домика в Лавандовом городе – самой дорогой и благоустроенной части Кройцвега.
***
Моё логово было опрятным. В кои-то веки. Вчера на меня накатила очередная жажда уборки. Такое, вообще-то, редко случается. Но вот если всё-таки случилось… Я живу в трёхэтажном домике с пятнадцатью комнатами, по пять на каждом этаже, в подвале - лаборатория. Соответственно, пока не закончу уборку в последней комнате, я не успокоюсь. Вчера на мытьё полов, стирание пыли и сортировку книг в двух библиотеках ушёл почти весь день.
Я был счастлив, даже зверски устав. В оправдание скажу, подобное времяпрепровождение всегда давало отдохнуть моим мозгам. Ни больше, ни меньше.
Степан с хозяйским видом осматривался по сторонам. Я искоса наблюдал за мальчишкой, снимая с себя лёгкое пальто и вешая его на резную деревянную вешалку. На шум вальяжной походочкой вышел, виляя задом, пушистый Нявр. Знаю, странная кличка для животного. Однако мой Нявр сам по себе необычный зверь, и не потому что он мой фамильяр, а потому что химера. Белкокот или котобелка, кому как больше нравится. Моё первое живое и даже жизнеспособное создание.
У моей покойной бабки-алхимика был когда-то полосатый трёхцветный кот Радость. Бабка и кот были неразлучны до самой смерти и как в счастливой сказке умерли в один день. Бабушку эту я не знал, родители сбежали, от неё едва поженились, и не вспоминали до самой её смерти. Хоть на панихиду пришли, и то достижение. Так что бабушку Темьяну я в первый и последний раз увидел в гробу. А потом в саду наткнулся на пушистую шкурку, оказавшуюся дохлым котом. И стало мне интересно. Людей воскрешать запрещалось и запрещалось давно, а вот о животных я ничего тогда не слышал (и слава Тьме!). Когда родители пришли забрать меня домой, в саду меня они так и не нашли. Отец поднял всеобщую тревогу. А я в это время своим ходом вернулся домой, пробрался в отцовскую лабораторию и стащил тушку лесной белки, противно вонявшую формалином и нужную для каких-то непонятных мне тогдашнему опытов.
Под вечер родители вернулись домой, серые и отчаявшиеся. Они застали меня в детской, играющего со странным рыже-коричневым существом. У существа были кошачьи полоски на спине, белое и черное пятно, поделившие между собой морду ровно на две половинки. Закруглённые кошачьи усы на наглой мордочке, разноцветные глаза, чёрный и синий, и пушистый беличий хвост нравились мне больше всего. Первым делом родители меня выпороли (и правильно сделали), потом, успокоившись, спросили, как зовут тварюшку и чем я думал, её создавая. На второй вопрос я им так и не ответил, а зверя назвал Нявром. Это первое, что пришло мне в голову.
Нявр признавал только меня. Даже Теплынь и Подснежа старались держаться от его когтей и зубов подальше. В общем, мой фамильяр был лучшим фамильяром на свете!
Нявр подошёл к Степану и сладко потянулся, оттопыривая назад и вверх свой мягкий зад, а заодно позволяя получше рассмотреть свои когти и клыки. Он, надо заметить пока помню, в два раза больше любой лисы или кота. Псы обходят его стороной, стараясь не попадаться на глаза.
- Ого! Какой огромный, - восхищается Степан наклоняясь. Он хочет потрепать Нявра по холке. Это была его ошибка номер один. Нявр не любит, когда его гладят по чему-либо, кроме живота. Его нелюбовь подтверждает неуловимо быстрое движение и хруст костей. К чести Степана надо сказать, что он не завизжал и не заорал, когда моя милая киска раздробила ему кисть. Парень только охнул, стоило Нявру его отпустить. Я горько вздохнул:
- Нявр, из-за тебя придётся опять лечить руку новой прислуге! У меня скоро кончатся все редкие травы только из-за твоей вспыльчивости, - Нявр, успевший запрыгнуть ко мне на руки, угодливо потёрся сначала в левую, а потом и в мою правую щёку. Я поудобнее устроил довольного выходкой котяру у себя на плече. Хвост утробно урчавшего Нявра лениво скользил из стороны в сторону по моему животу, передние лапы вцепились для верности в мою спину. – Не стой столбом, иди за мной.
Я отвёл иномирца в одну из двух комнат для прислуги и оставил там сидеть. Затем отправился на кухню, где хранил одну из аптечек, самую старую, ещё отцовскую. Почуяв, куда мы направляемся, Нявр заурчал ещё пронзительнее и громче. И это с его-то басом, которому завидовали многие куряги!
- В твои обязанности входит мытьё полов, стирка. Пыль с вещей стирает зачарованная метёлка, потом её покажу. Готовлю я сам, в это дело даже не суйся, всё равно не сможешь угодить. Я весьма привередлив в том, что касается еды, - всё это я говорил Степану уже по возвращению. Он сидел, угрюмо слушая и искоса поглядывая на Нявра так, словно тот предал его. – В мои лаборатории не суйся, это опасно для жизни. Лекарь из меня, по правде, средненький. Но я специалист по всяческой отраве, так что мне проще убить, чем вылечить.
Я криво ухмыльнулся. Его это ничуть не тронуло. Странно, обычно почти всех пробирает и передёргивает. Мне всегда было непонятно, почему при необходимости, люди способны ужиться даже с потенциальными или явными мясниками-психопатами и оставаться вполне спокойными, а вот когда они в тех условиях оказываются рядом с тем, кто способен составить даже простейший яд, их передёргивает. Им хочется оказаться от него подальше. Или только мне везло на таких личностей?
@темы: Калейдоскоп в моей голове., творчество, проза