Записка 178. Человек из толпы Питера Брейгеля Старшего.

[Liraja]

Эххх... первый экзамен позади, впереди еще два. Это самое странное время для меня: надо учить, а у меня куча идей и стихов в голове. Руки так и тянутся продолжить "Записки..." или "Последнего рыцаря". Однако приходится брать себя в руки и учить, учить, учить... Впрочем, я отвлекся. "Сочинение" по Брейгелю я сдал без всяких нареканий, так что наверное, там все же есть что-то читабельное. И должен сразу предупредить, что здесь будет довольно много картин. В основном это те, что мне особенно нравятся, или же те, что я приводил в качестве примера. Итак:

Неисповедимы пути Господни, точно так же как и наши пути познания окружающего мира и его красоты. Я не из тех, кто любит писать рефераты, однако сейчас чувствую некоторое воодушевление. Несколько минут назад закончился детский фильм «Мост в Терабитию». Именно он помог мне понять, почему же из всех художников я выбрал для изучения именно Брейгеля Старшего.
Значение того или иного дела невозможно определить сразу после того, как оно сделано. Должны пройти месяцы и даже годы, прежде чем люди задумаются, взвесят все за и против без лишней предвзятости. Я не сразу смог понять, почему же меня так заинтересовали работы Питера Брейгеля. Пришлось ломать над этим голову долгие два месяца, чтобы найти ответ прямо у себя под носом. По мнению Абрахама Ортелия, нидерландского географа и друга художника, Брейгель «писал много такого, что написать попросту невозможно. Во всех работах нашего Брейгеля таится больше, чем изображено». Наверное, именно поэтому в детском фильме, где повествуется о силе фантазии, способной преобразить окружающий мир, юному художнику дается шанс познакомиться именно с картиной Брейгеля. Есть у них нечто родственное. Ортелий восхваляет Брейгеля за нежелание последнего улучшать и приукрашать мир, но в то же время за умение показать гораздо большее, сокровенное, что стоит за привычными для наших глаз, даже грубыми и грязными вещами. Брейгель показывает нам человеческое существо, как продукт природы. Именно из природы человек черпает жизненную силу, и в этом есть что-то величественное. При этом герой с картин Брейгеля не обладает благородным обликом и приукрашенными, полными лести формами. Зритель не чувствует, что в замысле писавшего картину человека есть стремление подогнать действительность под возвышенный идеал, воплощенный мастерами Высокого Возрождения. Брейгель осмеливается показать крестьян не просто как тупиц, обжор и пьяниц, способных на насилие. Нидерландский художник не идет на поводу клише, распространенных в сатирических стихотворениях, рассказах и масленичных пьесах. Для него обитатели сельского низа в тех 30-45 картинах, посвященных изображению природы и жизни деревни, являются еще и неотъемлемой частью жизни, несут в себе природное, необузданное и неокультуренное начало человечества.
Так, например, мы видим, как художник привносит в свою картину «Битва Масленицы и Поста» (1559, Вена, Музей истории искусств) множество конкретно-бытовых эпизодов, которые мог довольно метко подметить не только очень проницательный человек, но тот, кто по-настоящему интересовался жизнью улиц фламандского городка во время праздника. Хороводы, танцы, просто прогуливающиеся и спешащие куда-то по делам люди разных сословий, интересов и достатка. Человек, сидящий в проеме окна. Женщина, пьющая воду из колодезного ведра. Двое, что показаны к нам спиной, неспешно обсуждают какое-то дело. Один придерживает другого сзади, помогая идти. Перед ними бежит одетый в разноцветные одежды маленький шут. Толпа, охваченная безудержным весельем, постоянно движется, кричит, пульсирует, словно живое сердце. Это единый организм, который даже не задумывается над своим существованием, просто нет времени на подобную чепуху. За нарядной праздничной суетой мы чувствуем полную мудрой философской иронии улыбку творца, художника, что не побрезговал остановить свой взор на этом причудливом в своей обыкновенности мирке. Для Брейгеля, который видит и забавные, и грубо гротескные вещи, жизнь человеческая состоит из суеты, но в то же самое время и из свободной, чистой энергии природы. Оба эти начала сосуществуют подобно парадоксам в народных пословицах. Большей всеохватности описываемого объединения людей в народную массу Брейгель достигает благодаря тому, что довольно высоко поднимает горизонт, тем самым расширяя угол зрения, показывая события с далекого расстояния.
Кстати говоря, я впервые столкнулся с Брейгелем, увидев «Битву…» и еще три занятные картины. Точнее серии картин. В одной из этих серий Брейгель стремится проникнуть в мир детских забав и называется эта лубочная композиция «Игры детей» или «Детские забавы» (1560, Вена, Музей истории искусств). Художник с энциклопедической скрупулезностью перечисляет детские забавы. Исследователи полагают, что в этой полной бурного движения картине сделана попытка показать образ бытия в целом с его диалектической энергией. Не уверен, может, в этом есть своя доля правды. Мне в «Играх детей», прежде всего, видится взгляд ребенка на мир взрослых. «Устами младенцев глаголет истина», - эти слова вертятся у меня на языке. В своих забавах дети часто стремятся подражать своим отцам и матерям. Это видно в их одежде, нарочитой серьезности лиц, жестах. Множество детских игр не просто перечислено и занесено в некий каталог. Они скомпонованы так, что у зрителя формируется представление о цельном мире юных, столь непонятных взрослым существ, что еще не успели испытать на себе всю тяжесть испытаний, приуготовленных взрослым миром.
Панорама современного Брейгелю общества создается им и во «Фламандских пословицах» (1559, Белин-Дарлем, Картинная галерея). Здесь не навязываются какие-либо выводы и не выделяются специально носители человеческих пороков. Скупые, себялюбивые, любострастные люди, которых так и подмывает презрительно назвать «людишками» воплощают в себе разнообразные пороки, но при этом почти растворяются в общем течении деревенской жизни, теряя при этом очарование зла, которым так наслаждаются многие зрители. Переосмысливая и иронизируя по поводу сюжетов реальной жизни, что претворяются у Брейгеля в богатое и очень красочное зрелище, художник показывает нам мир то с сатирической, то с трагической его стороны. Мир его картин в этом отношении похож на шарик, лишенный острых углов. Постепенно вращая шар в своих руках, мы видим постепенный переход от смеха к грусти, от возвышенного к низкому и недостойному. При этом выводы приходится делать именно нам самим. Художник стремится отойти на задний план, тем самым подчеркивая значимость своих творений. Все, что нам остается, так это узнавать Брейгеля по тому, чем он не интересовался и не занимался.
Известно, что Питер Брейгель не писал заказных портретов и что не менее интересно – обнаженных натур. Человеческие герои его картин укутаны одеждами так, что их тела под тканями не всегда можно различить. С ними резко контрастируют нагие демоны. Брейгелю нет особого дела до ренессансного представления о важности человеческой личности. На своих картинах и рисунках художник часто вообще скрывает, отворачивает лица героев от зрителя, лишает фигуры какой бы то ни было индивидуальности. Герой Брейгеля – это один из многих. Даже библейские персонажи сдвигаются куда-то вбок, скрываются среди обычных людей. Такими предстают перед нами Мария и Господь на деревенской площади, Иоанн Креститель с Христом в толпе народа. Так «Поклонение волхвов» скрыто за завесой снегопада, а самая главная сцена «Переписи в Вифлееме» сдвинута в левый нижний угол. При этом в центре показаны сценки труда из жизни обыкновенного нидерландского городка и нас куда более занимает этот трудолюбивый северный народ. Именно это позволяет осмыслить иначе всем известный библейский сюжет.
Однако даже не имея лица, герой Брейгеля наделен свободой выбора и ответственностью за свои поступки. Человек сам несет наказание за свои проступки, ведь ему предоставлен выбор между добром и злом, неверием и святой верой. Выбирать свой путь приходится в каждый момент жизни до самой смерти, как до этого его делали предки, как предстоит делать потомкам. Отсюда вытекает еще одна черта творчества Брейгеля – совмещение временных и пространственных пластов. Библейские сцены вплетены в будничную современную жизнь в «Шествии на Голгофу», в той же «Переписи в Вифлееме», в «Проповеди Иоанна Крестителя» и «Обращении Павла». Люди делают свой выбор, выбирают свою нравственную позицию, даже не подозревая, что рядом с ними идет, согнувшись под тяжестью креста сам Спаситель…
Продолжив в своем творчестве традиции таких метров изобразительного искусства, как Босх и Лука Лейденский, Питер Брейгель сумел расширить тематику жанровой живописи, раскрыть единство человека и природы. Художник показал вечный круговорот жизни, национальное своеобразие своего народа и трагическое напряжение его существования в непростых предреволюционных условиях переломной эпохи. Но при этом Брейгель не забыл и об иронии, даже самоиронии, ведь, в конечном счете, пишущий картины тоже часть пестрой толпы. Он словно предостерегает нас как в «Падении Икара» от тщеславия и гордыни и стремится постичь мировой ритм живущей по своим законам Природы, что часто смотрит на нас глазами наших детей.

Уверен, тут куча ляпсусов и того, что можно раскрыть глубже, полнее. Посему буду крайне признателен, если кто-то найдет и покажет мне на допущенные ошибки. Как говорится, я открыт для критики! )