Записка 158. Трудно быть Богом.

[Liraja]

Только-только дописал рецензию на фильм по спецкурсу "Теория кино". Чувствую, что получилось слишком уж эмоционально, но переделывать сил нет... =__= А ведь лот нее завист мой зачет по данной дисциплине... Фильм, кстати, по известной повести Стругацких, снят в 1989. Нужно было ответить на несколько вопросов. Насколько донесена социальная и моральная установка книжного первоисточника, учитывая время создания картины и политическую обстановку? Как на это повлияло сотрудничество с иностранцами? И вообще сколько было отсебятины и за-ради чего?..

Трудно быть Богом. Тем, кто всячески старается помочь, не прибегая к насилию. Тем, кому запрещено активно вмешиваться в ход истории глупых и таких несовершенных существ, какими являются люди. Тем, кто воплощает в себе истинное добро и истину вообще.
Трудно быть Богом, если ты человек. Если ты считаешь, что у тех, кого ты так великодушно жалеешь, тоже есть любящая и страдающая душа. Если ты в какой-то момент понимаешь, что тоже несовершенен, ибо не можешь удавить в себе ненависть к врагам и жестоким невежам, идущим у них на поводу.
Это очень трудно – снять о подобных проблемах достойный фильм, не покривив душой, не скатившись в банальность и пафос. Тем, кто создавал фильм по произведению братьев Стругацких, это не удалось. Почему я так уверено произношу подобное? Попробую объяснить.
Чувствуется ли, что фильм делали в угоду иностранному зрителю? Чувствуется и в совершенно нелепом вооружении и шипастых рокерских доспехах серых, которые идеально подходят для роли разбойников-убийц и вообще плохих. При этом серые в фильме – не глупые и наглые лавочники и мясники, а именно убийцы. В первую очередь думаешь о бывшей ночной армии, пришедшей вслед за своим Вагой Колесом. Таких грязных типчиков легче ненавидеть. Настолько легко, что не надо думать, а кем они были раньше, словно имеешь дело с театральной маской, олицетворяющей зло. Все просто, господа, все эти серые штурмовики – всего лишь простые злодеи, которых надо не-на-ви-деть. А Антон из повести Стругацких презирал, но в то же время жалел тупоумных серых, уверенных, что мир крутится вокруг них, и не заметивших, как они стали в тягость своему главарю. «Западность» фильма чувствуется в привнесенных сценах на корабле мудрых и добрых землян, что подсматривают, именно подсматривают за действиями Антона. Эти люди лишены чувств до лицемерия и тупости. Иначе, почему поднимается такой переполох, когда Анка плачет? Великие потомки наши объясняют это усталостью, «вирусом варварства». Создается впечатление, что люди будущего напрочь лишены чувств и являются лишь послушными винтиками в системе некоего почтенного господина, что сидит и… подсматривает за ними самими. А нелепые сцены секса? Мало того, что их не было в первоисточнике (кроме стыдливого намека на одну из них), так ведь бедный Антон так и не нашел по повести в себе сил переспать с развратной и донельзя грязной фавориткой дона Рэбы. Герой не смог пойти против своих принципов и чувств, не стал героем-любовником, каким его сделали в фильме.
Кстати, в фильме Антона сделали именно доном Руматой из "легенды" самого разведчика, то есть дураком, повесой и ловеласом, что лезет на рожон, ни на секунду не задумавшись, спит и откровенничает с женщиной, от которой надо держаться подальше, отпускает наконец язвительные и презрительные шуточки в адрес врагов… Я всегда прежде всего обращаю внимание на главных героев. В данном случае, я старалась этого не делать, потому что от глубокого психологизма Стругацких не осталось ничего. Персонаж просто срывается и ведет всех на баррикады, словно восторженный подросток, а не опытный разведчик с большим стажем работы (которого у киношного Антона не было вовсе, его сразу кинули в пекло с одной страничкой информации о человеке, которого он должен был сыграть).
Европейцы сделали боевичок, даже не боевик. С фентезийными мотивами. С пышногрудыми красотками. С разудалым главным героем и друзьями ему под стать. И без социальной и моральной установки повести Стругацких.
Но если европейцы сделали из фильма красивую конфетную обложку с кучей опечаток, то русские набили туда гниловатую идеологию своего времени и своей власти. Книжный Антон терпел до последнего. Он изо всех сил пытался воззвать к собственной жалости и человеколюбию, чтобы не начать убивать людей Рэбы, чтобы не стереть с лица земли его самого. Толчком к срыву послужила смерть Киры, бедной рыженькой девушки, чье горло и грудь пробили арбалетные болты монахов-фанатиков, а не пытки визжащего когда надо и когда не надо певца свободы и равенства, который по книге был всего лишь беглым ученым, что никак не влиял на события книги. В фильме же все вывернуто по-другому, и от того кажется мелким, натянутым. И советским. Идеалогия революции, войны, на которую, в конечном счете, можно все списать, выпирает изо всех щелей. Был бы романтик, который затеет всемирный переворот ради униженных и оскорбленных. При этом ни слова о людях, что пожнут плоды сих благородных начинаний, то есть попросту наживут себе на этом богатства.
До просмотра фильма само произведение «Трудно быть Богом» я не читал, но взял за это дело сегодня утром и стал писать эту рецензию сразу после того, как закрыл прочитанную книгу. Но при этом в детстве много раз говорил с отцом о времени, когда эта повесть появилась, о ее сюжете и героях, наконец о реальных людях, которые читали ее в условиях тотальной слежки и всесильности непогрешимой Партии. Еще мне самому лет в тринадцать повезло прочитать «Обитаемый остров» и «Волны гасят ветер», а недавно и «Понедельник начинается в субботу» - наглядный, на мой взгляд, образец юмора братьев Стругацких. Из-за всей этой «подготовки» я старался смотреть на творение господина Фляйшман и его команды как на самостоятельное, но не смог. Слишком хорошо умеют цеплять и заставлять думать Стругацкие, и слишком навязчиво нам советовало от этого отказаться данное кино. Вот будь первоисточник более развлекательным и менее значительным, а, следовательно, и не таким известным, чтобы я с ним не раз сталкивался еще до прочтения, тогда да. Я смог бы без лишней капли яда в голосе рассуждать о нелепости декораций, западной любви к однобоким блокбастерам и советской любви к миру во всем мире без учета моря пролитой во имя этого благоденствия крови. Но мне это оказалось не под силу, и в конце этой рецензии в голове бьется только мысль о том, что этот фильм создавали какие-то серые для некоего гения посредственности, здешнего дона Рэбы.
Трудно быть Богом.
Трудно быть тем, кто судит других...