Кот лениво смотрел в окно и время от времени задумчиво оборачивался в мою сторону. Наверное, он подумывал, не спуститься ли ему вниз. Но сделать это он намеривался не своим ходом, а напросившись ко мне на руки. Но в тот момент, когда он уже было решался открыть пасть и жалобно мяукнуть, за голубоватым стеклом пролетал очередной голубь. Как каждый уважающий себя кот, мой "комок шерсти", так Бритта любит называть отец, не мог не показать своего охотничьего азарта этим разоравшимся птахам и мне. Отчаянно помахивая из стороны в сторону своим длинным пушистым хвостом, Британец воинственным полукругом выгибал свои длинные подпаленные усы и фыркал на мимолетных голубей, которым было совсем не до нас. Я трепал котяру по макушке, передвигал горшки с кактусами, стремясь найти для них место потеплее и в тоже время подальше от любопытного носа моего носастого друга. Кот замечал мои декораторские потуги, шел к переставленным кактусам и литопсам и успевал тыкнуться в них носом, пока я безуспешно пытался его отговорить. Бедный кошачий нос раз за разом утыкивался мелкими иголками. Зверушка жалобно смотрела на меня и мявкала: "Хозяин, может ты все-таки выкинешь эту дрянь? Ну, выкинь! Чего тебе стоит? А еще вытащи иголки, больно ведь!" Я обреченно хмыкал, перехватывал Бритта поудобнее и производил иглоизвлечение. Тот, морщась, чесал переносицу и возвращался на свой боевой пост.
Слева от нас на видимой части крыши ворковали голуби. Они время от времени осмеливались пройтись по проводам, что протянули между домами любители электронной связи. Однако птицам почему-то не нравились эти провода, и смельчаки, посидев на этой толстой веревке и доказав тем свою непомерную крутизну, с победным возгласом возвращались обратно на плоскую крышу моей Г-образной десятиэтажки. Этих-то крутых парней и дам и пожирал взглядом вполне сытый Британец.
А снег все не шел. Который день подряд мы ждали похолодание и приход настоящей зимы, но нас по-прежнему мучила вновь заявившая права осень. Уже подходил к концу ноябрь, а на земле далеко внизу почти не было снега, да и тот подтаял и стал грязно-коричневым. Дальние пятиэтажки тонули в безрадостных голых тополях, что тоже были буро-коричневыми. Я слушал джаз и старую-добрую Нирвану, время от времени делал глотки из кружки с кофе, приправленного пряностями и молоком, следил за котом и мечтал о настоящем снегопаде.
А кот лениво смотрел в окно и время от времени задумчиво оборачивался в мою сторону...